В. Катаев. "Белеет парус одинокий"
Одним словом, пасха пришла и расцвела в тот самый день, в который ей и
полагалось по календарю.
Утомительно трезвонили колокола, среди взбитых облаков летело свежее
солнце. Тетя в белом кружевном платье резала ветчину, отогнув кожу окорока,
толстую и круглую, как револьверная кобура.
Сахарные барашки стояли на куличах. Розовый Христос летел, как
балерина, на проволочке, подняв бумажную хоругвь. Вокруг зеленой
кресс-салатной горки лежали разноцветные крашенки, до глянца натертые
коровьим маслом, выпукло отражая вымытые окна.
Кудрявые гиацинты в вазонах, обернутых розовой гофрированной бумагой,
исходили удушающе-сладким и вместе с тем смертным, погребальным своим
ароматом, таким густым, что казалось: это он курился сиреневыми волокнами в
солнечных лучах над пасхальным столон.
Но именно этот первый день пасхи и был для Пети особенно невыносимо
долог и скучен. Дело в тем, что на первый день пасхи запрещались все без
исключения зрелища и гуляния. Этот день полиция посвящала богу. Но зато в
двенадцать часов следующего - с разрешения начальства - люди начинали
веселиться.
Ровно в полдень раздался свисток дежурного околоточного, и посредине
Куликова поля на высокой выбеленной мачте развернулся трехцветный флаг.
И тотчас началось нечто невообразимое. Ударили турецкие барабаны
полковых оркестров. Грянули шарманки и органчики каруселей. Раздались
обезьяньи картавые крики рыжих и фокусников, пронзительно зазывающих публику
с выбеленных помостов балаганов. Завертелся стеклярус, понеслись коляски и
лошадки.
В головокружительное голубое, облачное небо ударили утлые кораблики
качелей. Всюду настойчиво, без передышки, колотили в небольшие медные
колокола и треугольники. Разносчик пронес на голове сверкающий стеклянный
кувшин с ледяной крашеной водой, где болталось несколько кружочков лимона,
кусок льда и пыльное серебряное солнце.
И рябой солдат-портартуроц в косматой черной папахе, проворно скинув
сапоги, уже лез, окруженный толпой, по намыленному столбу, на верхушке
которого лежали призовая бритва и помазок.
В продолжение семи дней с полудня до заката гремела головокружительная
карусель Куликова поля, наполняя квартиру Бачей разноголосым гамом
предместий, пришедших повеселиться.
